Военные сборы.

Военные сборы наши студенты проходили в разных местах – базах Военно-морского флота, на Северном флоте, Черноморском, Балтийском. Никогда заранее известно не было, куда отправят группу на сборы. Нам, выпускникам специальности 0707 РТФ 1984 года выпала дорога в Вентспилс.   Теперь, когда нашей могучей страны не существует, не будет разглашением военной тайны, если я расскажу, где мы были, что видели. Давно расформированы те воинские части, а  места дислокации остались на территории, враждебных России государств. Наш путь проходил через Москву, где мы провели целый день, потратив его на осмотр достопримечательностей столицы. Переехав с Курского на Рижский вокзал, мы получили достаточно большую паузу, чтобы посетить Кремль, центр города. Мы путешествовали по Москве, заглядывая в популярные её уголки, периодически отогреваясь в магазинах, ибо на улице было минус 20. Вечером поезд повёз нашу команду в тогда дружественную для нас Ригу, дружественную не только в общественно-политическом смысле, а ещё потому, что там жили ребята-девчата, с которыми мы подружились во время практики на заводе «Радиотехника» или «RRR».
Потому, что там жила молодая жена нашего Олежки Псарёва, Инесса. До поезда на Вентспилс оставалось немного часов, чтобы всех повидать, что, конечно же, и не получилось,  но мы даже успели заскочить в общежитие завода. Да, золотое было время практики! Вспомнили недавнее прошлое, как весело провели лето 81 года.  Инесса и её сестра Лена нас провожали с вокзала. Последняя дистанция пути до Вентспилса меня что-то вконец утомила. Я увидел в окне вагона офицеров и прапорщиков в морской форме с красными полосками на погонах – это за нами. До части добирались в грузовиках с тентом, под песни и прибаутки.

Наша часть это 844 отдельный береговой ракетный полк из состава береговых ракетно-артиллерийских войск Балтийского флота. Выгрузившись из машин, мы попали в казарму, небольшой одноэтажный домик, в военном городке таких однотипных было два. Здание ухоженное,  в спальных помещениях красиво, первое, что пришло в голову, сравнение  с «красным уголком». Здоровенный дядька – прапорщик был назначен старшиной нашего взвода. Он вводил нас в правила и порядки жития в казарме. Ребятам, которым довелось послужить до института, всё это было давно знакомо. Командиром взвода назначили Сергея Скиданова (Палыча), его заместителем Юру Чеповского.  Ещё у меня было начальство – командир отделения Миша Дорош. Возглавлял всю нашу доблестную команду майор, из местных офицеров, если не изменяет память, зам командира полка по политической части. Старшина-прапорщик показал нам, «карасям», премудрости правил заправки постелей, укладки одежды на ночь, ознакомил с типовым  расписанием дня.
День состоял из регулярно повторяющихся событий. После утренних процедур и завтрака построение на плацу, где каждодневный ритуал доклада начштаба командиру полка, зачитывание задач и торжественный марш под барабанный бой. Всех курсантов, как нас тогда называли, разделили на группы, которые направлялись в разные подразделения для выполнения различных заданий. Я, например, попал в клуб, где начальником был молодой лейтенант. Но заданий было немного, так, что большую часть времени мы оставались без конкретного дела. Во многих случаях нас отправляли в ленинскую комнату учить устав, поскольку ничем полезным занять нас не могли. Пообвыкшись, мы сами придумывали себе развлечения, главное, не мозолить глаза начальству. Частенько разбредались погулять в лесу между городком и морем. Лес заканчивался дюнами и пляжем. Длинные пологие песчаные пляжи, как в Юрмале, такое же мелкое зимнее море.  Мы слонялись берегом в надежде найти янтарик. Но повезло только Яше Кеймаху, нашедшему два камешка весьма проблематичного вида. Но Яша утверждал, что это янтари. Нам должны были прочитать 230 часов лекций, но о них никто  до конца так и не вспоминал. Один раз сходили на экскурсию в спецпарк, где содержалась техника, чтобы посмотреть на изделия, так долго изучаемые на Военно-морской кафедре. Обещали сводить на стрельбище пострелять из АКС, но обещание так и не выполнили.

Реальный толк и польза Отечеству заключались в дежурствах. Как говорили ребята срочной службы, наше участие значительно облегчало им жизнь. Личный состав полка в мирное время как минимум в половину меньший, так что срочной службе приходилось часто и густо отдуваться в караулах. Хоть на серьёзные посты с оружием нас не ставили, занимались дежурством на проходной, в штабе, в автопарке, но и этого было достаточно, чтобы разредить частоту караулов для срочников. На проходной наше излишнее рвение доставляло неудобство невоенным лицам пересекать вверенный нам рубеж. Я лично «задержал» двух «шпионов» латышской национальности, забывших дома пропуска, до особого разбирательства и установления личности. Святым считалось дежурство по казарме, точнее ночное бдение, охрана сна товарищей. Правда ли, нет, но старшиной была рассказана история об убийстве солдат соседней части неизвестными экстремистами, и к качеству ночных дежурств дневальных наша братия предъявляла повышенные требования. Так, заснувший на посту Женя Безнощенко, подвергся общественному линчеванию. Караулы менялись в шесть вечера также по заведённому ритуалу с барабанным боем.
После ужина и вечерних бытовых процедур наступал отбой, в нашем случае также завершающийся ритуалом на сон грядущий. 22.00. Улёгшись в кровати, потушив свет и завершив беседы, кто-нибудь звал Женю Безнощенко:
- Джонни!!!
-  Что??? – отзывался Женя.
- О-о-о-о!!!! Е-е-е-е!!!!!……. -  отвечала вся казарма хором с завидной синхронностью, как в известной песне Гиллы.
Дальше шли речёвки:
- Вот и ещё один день прошёл….. – начинал «запевала».
- Ну и х…. с ним!!!! – подхватывал весь личный состав.
- Дембель стал на день короче…. – продолжал следующий «запевала».
- Спи, матрос, спокойной ночи!!! – вопил хор.

 А дальше с импровизациями, кто что знает. На следующую ночь Женя забывал о каверзе, и всё повторялось сначала. А потом сон крепкий, почти без сновидений. Казалось, что голова только коснулась подушки, а уже звучит громкая команда «Подъём!». И в 6.00 начинается очередной день. В этих широтах солнце встаёт зимой поздно, садится рано, так что большая часть суток  - ночь. Но в марте день быстро прибавляется.
Городок части располагался на самом краю Вентспилса, с трёх сторон окружённый преимущественно хвойным лесом. С северной стороны лес метров через 200 заканчивался плоским песчаным балтийским пляжем. Хоть и погода стояла зимняя, со снегопадами, море оставалось незамёрзшим. В городке строения  одноэтажные, аккуратные и ухоженные домики казарм, столовой (камбуза), клуба и других объектов. Самое большое строение – двухэтажный штаб части. Была так называемая матросская чайная, куда можно зайти перекусить, посидеть за чашкой кофе или чая с печеньем и конфетами, которые в те времена в Латвии отличались качеством и приятным  вкусом.
Сырой климат Латвии сказался не в пользу нашего здоровья, поскольку мы практически все происходили из южан уже не в первом поколении. На третий день нашего пребывания в части половина личного состава засопливела, большинство, к счастью, не надолго. А я отличился больше всех, напрочь потеряв голос в простуженном горле. И попали мы втроём в лазарет, мой командир взвода Серёжа Скиданов (Палыч), мой командир отделения Миша Дорош (Дебош) и я, получив несколько дней приятного ничегонеделания. Как могли развлекались. Особенно «вдохновляли» прения, кто из моих командиров «карась». Дело в том, что Палыч имел звание сержанта, и служил два года в армии. Мишка же был старшиной второй статьи, что в переводе на сухопутные звания младший сержант, но служил во флоте три года, на год дольше Палыча. Это и стало причиной оспаривания «дедовства» в жарких перепалках, у каждого были свои доводы. Я безоговорочно принял сторону Палыча, но поскольку голоса не было, аргументировал все свои тезисы на пальцах и жестах, причём не стесняясь в выражениях.Представляете непечатные обороты в исполнении немого? Вот и Палыч с Мишкой периодически в корчах смеха падали со своих кроватей.
В день принятия присяги нас сводили на экскурсию по городу, посетили музей латвийского народного быта под открытым небом. В город самостоятельно нас не пускали, и многие, кому было нужно и интересно, отправлялись в «самоходы» через дырку в ограде городка. Я только один раз выбрался в «самоволку» в город, не найдя там ничего привлекательного, больше не повторял. Вот так мы и существовали между караулами и нудным бездельем. По воскресеньям и праздникам нас водили в клуб на просмотр фильмов по два-три раза в день. Других развлечений не было. Я частенько, подняв жёсткий воротник шинели для опоры головы, засыпал на время сеанса. Однажды возник конфликт с начальником клуба, молодым лейтенантом, почти на пустом месте, из-за того, что ребята передвигали ряды кресел для удобства просмотра.  Тот нажаловался нашему начальству, за что весь наш взвод при встрече предавал его общественному презрению, издавая  хором низкочастотное ворчание: «У-у-у…  с-с-с-ука…». Эрнст Салихович, который нас сопровождал на сборах и каждый из старших офицеров части считали своим долгом нас урезонить. Особенно мне понравилась нравоучительная речь начальника тыла. Поговорить он очень любил, но изъяснялся с такими вывертами, что первое слово зачастую плохо увязывалось со вторым, а третье уже вообще не коррегировало с первым. Хотите верьте, хотите нет, но я собственными ушами слышал это впечатляющее резюме:
- Вы же без пяти минут офицеры! В нашем узком кругу ограниченных людей такого случаться не должно!
С таким тезисом нельзя не согласиться.
Однажды была запланирована «внезапная боевая тревога». Проверять действия полка должен прибыть командующий береговыми ракетно-артиллерийскими войсками и морской пехотой Балтийского флота генерал-майор Иван Сидорович Скуратов. Вечером перед отбоем мы спросили у нашего майора, что делать нам по тревоге. По его указаниям мы должны были поставить шторы на окна (светомаскировка) и продолжать спать. Однако, когда мы во время тревоги выполнили вышеизложенные указания, прибежал кто-то из офицеров и приказал построиться на плацу, отругав нас за бездейстие. Стоим на морозном воздухе час, подпрыгивая для «сугреву». Уже рассвет  просветлил небо, а до нас никому и дела нет. Уже хотели по решению своих командиров отправляться в казарму, как появился сам генерал. Такой, небольшого роста, сухопарый. Одет в чёрную куртку морского пехотинца и сапоги, как у десантников. На голове адмиральская каракулевая шапка с козырьком. Оказывается его автомобиль, УАЗик, слегка обломался, и, пользуясь заминкой, генерал решил осмотреть городок, срывая досаду на подвернувшихся офицеров. Капитаны второго ранга, подполковники и майоры стояли перед ним навытяжку, подобрав  толстеющие животы и верноподданнически вытянув вперёд подбородки. Мы с некоторым злорадством наблюдали, как генерал «раздаёт им шалобаны», наверное, как младшие братья наблюдают, когда родители наказывают старших, крутя дули и строя рожи. Потом настала наша очередь.
- А вы чего тут торчите?
- Приказали….
- Вы, что, студенты?
- Так точно!
- А-а-а…..
И генерал провёл с нами политико-воспитательную беседу, подняв наш боевой и моральный дух на недосягаемую высоту. Нам так и не удалось ему растолковать, почему мы учимся на полгода больше, нежели остальные студенты. Вцелом нам генерал понравился, уже спустя многие годы я увидел его в записи популярной телепередачи «Ударная сила», где он только чуть-чуть постаревший, но такой же энергичный и уверенный, давал интервью ведущему. В конце своей карьеры он стал командующим Береговыми войсками ВМФ России, это высший пост флотского генерала.
    Сергей Заиченко и Яша Кеймах дежурили на КПП. Рассказывает Сергей:
В то утро часть убывала (к приезду Скуратова уже убыла) к месту проведения учебных стрельб.
Дежурным офицером был кап-3, которому оставалось несколько месяцев до пенсии.
После доклада дежурного офицера генералу состоялся такой диалог:
Скуратов: 
"Сколько единиц техники и какое количество личного состава убыло на стрельбы?"
Кап-3, стоя по стойке "смирно" и отдавая честь:
"Так точно!"
Скуратов, приходя в ярость:
"Я спрашиваю, когда мне будет предоставлен список убывшей техники и личного состава?!!"
Кап-3, бледнея, но уверенным голосом:
"Есть!"

А вот рассказ Игоря Боровского:

   Во время этого страшного и внезапного переполоха я с другом Мишей в штабе полка рисовал цветными фломастерами секретные схемы , кажется , для замполита , прибывал в неведении и благостном настроении. Мы решили прогуляться вокруг штаба , обсудить творческие проблемы , подышать морозным воздухом. Идём очень собой довольные , беседуем ,солнце светит, снег скрипит- не сразу заметили идущего нам навстречу незнакомого мужичёнку в кожаной куртке & нашего ком. полка на полусогнутых . Заметили поздно , но сообразили начать как бы чеканить шаг и как бы отдавать руками честь , причём, я сделал это с левой руки.Таких перекошенных лиц , как у того мужика и нашего ком. полка я никогда не видел!            Вот такой была моя встреча с генералом Скуратовым.

Назад возвращались по воздуху, из рижского аэропорта в Ростов. Помню, некоторые ребята относились к полётам с опаской.
- А как высоко мы будем лететь?
- На высотах В1, В2, В3 и В4, - «подбадривал» дрефунов Витя Пасошников, намекая на высоты полёта нашей ракеты.
По прибытию в Таганрог нас расселили в пустующие комнаты первой секции пятого общежития. Несколько дней самоподготовка на Военно-морской кафедре, затем выпускной экзамен.